Историю можно потрогать "Дивны дела твои, Господи!". Первая фраза, которую Сэмюэл Морзе отстучал на телеграфном ключе с помощью придуманного им кода... "Мистер Ватсон, идите скорее сюда. Вы мне нужны". Первый телефонный разговор: спустя три дня после получения патента Александр Грэхам Белл, видимо на радостях, пролил на брюки химреактив и вызвал на помощь ассистента... В истории связи хватает легендарных фраз, запечатленных в памяти человечества подобно бессмертным галилеевой "А все-таки она вертится!" или гагаринской "Поехали!". Можно сколько угодно сетовать на то, что телефон, телеграф, телефакс (а теперь еще - пейджеры и Internet) убивают живое человеческое общение, но факт остается фактом: нам без них уже не прожить. Хорошо это или плохо, но человечество вступило в эру информации. И все те, кто первыми придумали способы, как быстро и эффективно передавать и получать ее, будут ходить в "великих" до тех пор, пока сама основополагающая идея - любой имеет право на информацию, а также на то, чтобы получать ее сполна, быстро и свободно - не будет подвергнута сомнению. Кто изобрел телефон, наверняка знают все читатели журнала. А вот содержание первого в мире телефонного разговора - думаю, немногие. Как и фразу, которую отстучал морзянкой ее создатель. Тем более, мало кто представляет, как выглядели эти допотопные аппараты и как были устроены... А знаете ли вы, что за резолюцию нанес Сталин на проекте телефонизации России, предложенном сразу после революции Троцким? А мнение первого председателя Совета директоров только что созданной компании IBM относительно будущего мирового рынка компьютеров? Можно привести еще десятки, сотни таких же занятных и наводящих на нетривиальные мысли подробностей. Без этих дополнительных красок история науки и техники необратимо выцветает, скучнеет, превращаясь всего лишь в набор дат, формул и формулировок, набивших оскомину еще в школе. Конечно, о драме идей - и их творцов - можно прочитать в увлекательных книжках писателей-популяризаторов, благо и таких немало. Но еще лучше... сходить в музей. Причем в необычный, предлагающий посетителям нечто, чего не найдешь ни в одной, пусть и самой увлекательной и талантливой книге. Потому что лучше один раз позвонить по тому самому - первому - телефону Белла, чем сто раз прочитать о нем в книге! Но - все по порядку. Еще в Москве, задолго до командировки, я никак не мог дозвониться до Музея телефона в Чикаго, чтобы предварительно выговорить разрешение на фотосъемки, - номер, указанный в проспекте, молчал. Мысли, конечно, в голову лезли соответствующие: они там, видимо, не меняли аппараты со времен Белла... Прибыв на место и поплутав в чикагском центре - Даунтауне - минут двадцать вокруг небоскреба компании "Америком", в котором должен был располагаться музей, я в конце концов выяснил, что музея как такового в городе больше нет, а вся экспозиция переехала под крышу знаменитого Музея науки и промышленности. В тот день погода не предвещала ничего хорошего, с утра моросил противный дождик, а к полудню обещали ливень, бурю, ураган, наводнение - и еще что-то в этом роде. А мне предстояло найти остановку автобуса (музей расположен на территории Чикагского университета, это в 10-12 милях южнее Даунтауна), кого-то вызванивать в администрации, показывать им сопроводительное письмо от "Connect!", адресованное дирекции другого музея, уже не существующего, и во второй половине дня еще успеть в другой музей - Связи и коммуникаций... Короче, к тому времени, когда за пеленой уже не на шутку разыгравшегося ливня замаячило угрюмое монументальное здание с ионическими колоннами, увенчанное 36-метровым куполом, настроение казалось испорченным окончательно и бесповоротно. На первый взгляд это архитектурное сооружение вызывает ассоциации с чем угодно, только не с наукой и техникой. В таком здании - частично "списанном" с античных храмов, помпезном и закаменевшем в своем "классицизме" - могли найти пристанище картинная галерея, мэрия, министерство, на худой конец какой-нибудь Дворец правосудия. Что хотите - но никак не сокровищница чудес науки! Это неудивительно: первоначально здание собирались отвести под изящные искусства. Когда в 1893 году Америка торжественно отмечала 400-летие своего открытия, в рамках Всемирной выставки в Чикаго предполагали с размахом представить панораму мирового изобразительного искусства. В ту пору берега Нового света еще не захлестнули хмельные волны модернизма, которого уже успела отведать Европа, и Америка во многом оставалась бастионом консерватизма и неофитского преклонения перед классикой. Поэтому архитектор Чарльз Этвуд был поставлен отцами города в жесткие рамки: черпать вдохновение из классических источников. Так, внешние детали здания копируют один из акропольских храмов - Эректеум, а внутренние портики и роспись - точь-в-точь как в знаменитом Парфеноне... Впрочем, вспомнив родной московский Политехнический, я прекратил брюзжание. В конце концов, в Чикаго - типичном американском городе "без излишеств": сталь, стекло, бетон, - здание музея безусловно одно из самых запоминающихся. Однако, стоило мне зайти внутрь, как об утренних блужданиях под дождем, об эстетических претензиях к внешнему виду музея было забыто. После недолгих телефонных переговоров на контроле появилась очаровательная Франческа Сгамбати, координатор отдела связей с общественностью, которая провела меня к разделу экспозиции, посвященному средствам связи, вручила положенный по случаю "набор первой журналистской помощи" (press kit) и милостиво разрешила снимать все, что заблагорассудится. И я нырнул - другого слова не подберу! - в историю человеческого общения. Точнее, способствующих ему технических средств. Погрузился с головой в драму многовековой погони за скоростью, емкостью и доступностью информации, - драму, преобразившую не только технику и быт, но и наше мышление, философию, политику, экономику и даже эстетическое восприятие окружающего мира. Девиз музея - "We ve got fun down to a science!" - можно весьма вольно перевести как "Мы довели получение удовольствия до уровня науки!". Или наоборот: "Мы сделали из науки удовольствие!" А в одном из проспектов я прочитал: задача музея - "общественное образование, пропаганда технических новшеств и приобщение широкой публики к науке и технике". В данном случае ключевым словом, радикально изменившим все мои представления о том, каким надлежит быть музею науки и техники, явилось слово "приобщение". Теперь я знаю, в чем главное отличие данного музея (и других аналогичных американских музеев) от того же Политехнического, куда я неоднократно захаживал школьником. Многое совпадает: те же "мудрые мысли", схемы, фотографии и иллюстрации на настенных щитах, те же макеты, модели и детали под стеклом. И у них, и у нас - часто незаурядная фантазия и скрупулезность во внутреннем оформлении экспозиции, подтверждающие, что музеи во всем мире держатся на энтузиастах; и у нас, и у них - строгий догляд со стороны местной "секьюрити" (впрочем, об этом - чуть ниже). Однако в музеях, в которых мне довелось побывать до поездки в Америку, тщательно поддерживается и ощущается буквально на каждом шагу атмосфера храма. Мы только смотрим и внимаем (прислушиваясь, если охота, к пояснениям гидов). Но боже упаси нас облокачиваться, трогать руками и ставить вещи на что-либо, тем более вертеть всякие там колесики и нажимать кнопки! Американский музей, как я понял, - это снабженная самой первоклассной техникой классная комната и одновременно лаборатория, организованная по принципу "сделай сам". Кажется невероятным, но это так. В чикагском Музее науки и промышленности я вновь стал ребенком: не только слушал и разглядывал, но и тыкал, трогал, набирал и нажимал - все кнопки, которые возбуждали любопытство и острое желание понять, что там внутри и как все это работает! В начале экспозиции обрамлением входа в зал служат огромные, сверкающие медью изогнутые "слуховые трубы", похожие на те, что еще совсем недавно на кораблях служили средством связи капитанского мостика с машинным отделением. На них виснет довольная детвора, легко освоившая это допотопное (доэлектронное) средство связи. На стенде "История телефона и телеграфа" можно позвонить в Службу информации музея, используя старинный аппарат, знакомый нам разве что по фильмам, - и этот "технозавр" работает! Или в несколько присестов овладеть элементарной морзянкой на специальном пульте, соединенном с аппаратами Уитстоуна и Морзе. Перейдя к стенду с более современными средствами связи, вы можете - за отдельную плату - послать другу весточку по первому в истории факсу. Или даже воспользоваться спутниковой связью - все зависит от ваших финансов... А в разделе, посвященном ЭВМ и персональным компьютерам, в увеличительные линзы рассмотреть все принципиально важные чипы. И обучиться самым необходимым программам. И приобрести элементарные навыки в электронной верстке и видеомонтаже, освоить азы компьютерного перевода. А наглядное представление о том, как все начиналось, владельцам нынешних ноутбуков даст действующая модель нескольких блоков первых ЭНИАКов - в натуральную величину! В "Зале глобального телевидения", напоминающем хорошо знакомую круговую кинопанораму, постоянно работают 12 экранов, по которым идут прямые телепередачи с разных континентов и частей света. Рядом - огромный глобус с демонстрацией возможностей международной телефонной связи. Здесь всегда толпится народ, в основном, юный: каждый может выбрать любой из указанных языков и послушать чужую речь - при этом на глобусе вспыхивает лампочка, указывающая, где находится абонент. (Нажав клавишу 13 - Russian, я услышал в трубке детский голос: "Привет! Меня зовут Полина...") А в завершающем экспозицию "Зале виртуальной реальности" разве откажешь себе в удовольствии надеть шлем и самому поиграть в нее на специальных стендах (даже в Америке далеко не всякому по карману иметь дома такое оборудование). Но описывать это - увиденное не на экране, а как бы внутренним зрением, - не хватит никаких слов... Если вы основательно подустали, то практически везде можно присесть. Или пойти подкрепиться в один из трех музейных ресторанов и кафе. Или на худой конец почитать мудрые высказывания великих, украшающие стены и четыре светящихся стелы при входе. В этих фразах всегда найдется, над чем серьезно задуматься и чему улыбнуться. "Это разрушит все, что мы с таким трудом создали. Трудно вообразить себе более удобный инструмент для контрреволюции и заговорщиков, чем это" (Резолюция Сталина на упоминавшемся в начале статьи проекте модернизации телефонной связи в России. Дата не указана - видимо, начало 1920-х гг.) "Хотя теоретически и технически телевидение может быть создано, с коммерческой и финансовой точек зрения я считаю его невозможным. Это из тех открытий, о которых можно праздно помечтать пару часов - и только". (Ли де Форрест, изобретатель триода. 1926 г.) "Я думаю, мировой рынок компьютеров вряд ли когда-нибудь превысит 5 штук" (Томас Уотсон, председатель Совета директоров компании IBM. 1943 г.). И так далее... Читатель уже, вероятно, догадался, кто составляет львиную долю посетителей музея. Верно - дети. Разумеется, если бы они оказались предоставлены сами себе, через час залы бы напоминали Рим после набега вандалов. Однако не случайно были упомянуты музейные работники: здесь вы не встретите знакомых старушек, сиротливо притулившихся на стульчиках при входе в зал. Вместо них - десятки доброжелательных и улыбающихся сотрудников и сотрудниц, молодых и не очень, буквально снующих по залам и готовых помочь не только информацией, но и советом, и наглядным примером. Хотите включить учебный компьютер в разделе, названном "Супершколой" не знаете, как это сделать? Достаточно повернуть голову, как рядом мигом появится парень или девушка в служебной униформе. Все вам покажет, настроит, обучит, да еще и сыграет вместе с вами. Поговорит с вами по допотопному телефону, напечатает и размножит образец вашего собственного художественного творчества с монитора, обучит морзянке или обращению с подлинным "антиком" - первым радиоприемником Маркони... Разумеется, все они, эти люди, одновременно приглядывают и за беспокойными малолетними кулибиными и эдисонами - иначе экспозицию пришлось бы обновлять практически ежедневно! - но как-то ненавязчиво и с улыбкой. Все дело в том, что хранители - вот оно, верное слово! - охраняют не только и не столько экспонаты, но в большей мере - наше, посетителей, хорошее настроение. То самое удовольствие, возведенное в ранг науки. Между прочим, у меня несколько раз вежливо поинтересовались, кто разрешил фотосъемку, а затем спрашивать перестали. Видимо, запомнили и решили не "ломать кайф"... Правда, и зарабатывают американские гиды (они же эксперты-инструкторы-охранники-партнеры в одном лице) не в пример нашим музейным бабулям. Сколько именно, не знаю (спрашивать о таких вещах в Америке считается дурным тоном), но из разговоров с несколькими хранителями я понял, что работа эта надежная, интересная, хорошо оплачиваемая. Сколько же стоит содержание подобного музея и кто за все это платит? Ежегодно через залы чикагского музея проходит до двух миллионов человек - то есть, в среднем тысяч по пять с лишним в день. Стоимость входного билета 6 долларов. Столько же стоит сеанс в местном Омнимаксе (напичканном самой передовой электроникой "суперкинотеатре будущего"). Плюс книги, сувениры, игрушки, наглядные пособия и прочее в трех магазинчиках при музее. Товары в них, во-первых, несколько дороже, чем в обычном магазине, а во-вторых - несмотря на "во-первых", - раскупается мороженое в жаркий июльский полдень! Вот и считайте. Кое-что добавит город из своего бюджета (но не так уж и щедро). Чуть побольше - меценаты. Однако есть, оказывается, еще один надежный способ финансово поддерживать подобные "парки научных развлечений"! Но об этом - в следующем номере. Владимир Гаков Специально из Чикаго для журнала "Connect!"